Entries Tagged 'Аналітыка' ↓

radixbel

#radixbel

Апошнім часам мы ўсё часцей чуем ад уладаў абвінавачанні ў тэрарызме. Ужо і дрот на рэйках – тэрарызм, і спаленая машына – тэрарызм! Так дзяржава спрабуе, па-першае, падвысіць стаўкі для пратэстоўцаў, а па-другое сфарміраваць выразны негатыўны вобраз рэвалюцыянера ў масах.

Што такое тэрор тэрарызм насамрэч? Ці займаюцца ім беларусія пратэстоўцы? І хто ў Беларусі галоўны тэрарыст? Разбіраю ў аналітычным відэа.

Працягласць: 9 хвілін.

Пра пагрозы гвалту недаграмадзяніна Лукашэнкі і пра іерархію

Ад падпісанта. Выдатна сказана

Паколькі ён палітычны банкрот, а пэўную сілу палітыку неабходна з сябе прадстаўляць – то ён (ягоныя піяршчыкі) вырашыў адкрыта трымацца на тым адзіна дасяжным, што ёсць – заяўляць, што гвалт ідзе ад яго.
Калі мусара ўламіліся ў кватэру, каб забраць схаваўшыхся там пратэстоўцаў, што ўзбурыла інтэрнэт – на наступны дзень сказаў, што гэта ён “даў загад”.
Цяпер зноў праехаўся па тэме кватэраў; гіпербалізавана пагражаў адрубаннем рук смелым пратэстоўцам. Забаўна, але ён роспачна намагаецца рабіць тое, што прасіў сваіх міністраў не рабіць – хайпаваць.
Пранікаць у ноўтбукі, смартфоны, у галовы. Бо адсутнасць у інфармацыйным полі падобна смерці, забыццю. Вось і чапляецца за ўсё тое, што знаходзіць найвялікшы водгук у грамадстве, каб ствараць бачнасць значнасці сваёй фігуры. У дадзеных варунках стварэнне простай сувязі “лукашэнка=увесь гэты агідны гвалт” гэта крайні крок, роспачная спроба і гульня па-банку. Адступаць яму сапраўды няма куды. Застаецца толькі бяжаць на месцы, укідваць рэсурсы ў стварэнне бачнасці прэзідэнства, даганяць кожную папулярную ў грамадстве тэму і прыпісваць да яе сваё прозвішча.

Хайпаваць вусатаму нядоўга засталося.

Калі нашыя чытальныя СМІ і тэлеграм-каналы перастануць на сур’ёзе яго цытаваць, перастануць прадстаўляць свае пляцоўкі і аўдыторыі групе лукашысцкіх піяршчыкаў, што імкнуцца ўзвесці ў трэнд і дадаць тонуса выміральнай палітычнай фігуры, калі нашае грамадства будзе ставіцца да гэтай лухты, як да эха мінулага, тады і апаратчыкі пабачаць ясна, што ў іх колішняга прэзідэнта сышоў тэрмін годнасці, тады і выконваць загады самазванца стане непапулярна, сорамна і няёмка. За гэтым ідзе палітычная смерць.

Улада існуе толькі дзякуючы веры чалавека ў іерархію. Каб здзейсніць дэмантаж верхняй секцыі ці разбурэнне ўсёй піраміды іерархіі неабходна максімальна магчымае непрызнанне іерархіі вольнымі людзьмі, нізамі. У такім разе на сярэдні сектар вертыкалі ціск зверху нарастае і там назапашваецца, пры тым, што ўніз ён ужо бесперашкодна не праходзіць. Хутка сярэдні сектар калапсуе (да прыкладу: немагчымасць сабраць мітынг аматараў улады, немагчымасць загнаць працоўных, студэнтаў і навучэнцаў па месцах адміністратыўным рэсарсам, без выкарыстання карнага воргана). Верхавіна доўга не пратрымаецца на дзвюх тонкіх ножках з хлусні і гвалту. Назапашаная за гады інцэрцыя скончыцца, хутка скончыцца і шампанскае.

П.С. “Хто гатовы, будзем дзейнічаць”. – смех. Не шмат якія людзі вертыкальнай арыентацыі выказваюць гатоўнасць. Мы не гатовыя следваць за агрэсіўным себялюбным псіхапатам. А вы?

Два мільёны экстрэмістаў

Думаю, усе ўжо чыталі навіну пра прызнанне канала і лагатыпа NEXTA экстрэмісцкімі [1]. Нічога дзіўнага ў гэтым няма, дзіўна толькі, што гэта адбылося так позна. Тлумачым, чаму гэта ўвогуле стала магчымым у Беларусі.

Як і ў выпадку з міліцэйскім самачынам, з антыэкстрэмісцкім заканадаўствам мы мелі заўсёдны нарастальны ціск Сістэмы на асобныя групы людзей: маргіналізаваныя, стыгматызаваныя, якія не маюць уплывовай грамадскай абароны. У 2006 годзе, пасля першай Плошчы, быў прыняты закон “аб супрацьдзеянні экстрэмізму” [2]. Апрача відавочнай рэпрэсіўнай скіраванасці, галоўнае ў ім – гранічна расплывістае вызначэнне экстрэмізму, прыкладам, у адным з пунктаў, экстрэмізм вызначаецца як “распальванне расавай, нацыянальнай, рэлігійнай ЦІ ІНШАЙ сацыяльнай варожасці ці розні”, а пад паняцце “экстрэмісцкай дзейнасці” трапляла, прыкладам, “фінансаванне экстрэмісцкай дзейнасці ці ІНШАЯ садзейнасць у ейным здзяйсненні”. Увогуле, закон, як у нас вядзецца, пісаўся навырост, каб пад экстрэмізм пры жаданні можна было б падвесці ўсё, што патрэбна карнай сістэме.

Доўгі час прымяненне закона адпрацоўвалася на анархістах, футбольных заўзятарах, ультраправых і мусульманах. Яшчэ ў 2016 годзе былі абвешчаныя экстрэмісцкімі і заблакаваныя сайты і паблікі анархісцкіх групаў “Прамень”, “Анархічны чорны крыж – Беларусь” і іншых. Гэта выклікала досыць кволую грамадскую рэакцыю. У спіс экстрэмісцкіх матэрыялаў былі ўнесеныя таксама анархічныя кнігі, у тым ліку сусветна вядомых пісьменнікаў, напрыклад, “Анархія працуе” Пітэра Гелдэрлаоса і нават DIY-зін “Свабода або смерць”, які я выпускаў у 18 гадоў [3].

Увогуле, праславуты Рэспубліканскі спіс экстрэмісцкіх матэрыялаў [4] стаў узорнай дэманстрацыяй чыноўніцкага маразма ў Беларусі. У ім можна сустрэць такія пазіцыі, як, напрыклад, “Брошь серого цвета” або “аудиофайл 196296.mp3”, “диск с надписью Go Vegan!” (Гэта ўсё цытаты, я не выдумляю), расійскі забаўляльны паблік “Контур гусі” з 1,7 млн падпісантаў і гэтак далей.

Прадчуванне таго, што хутка абвінавачванне ў экстрэмізме стане ідэальнай зброяй для расправы з усімі іншадумцамі, прымусіла мяне зняць яшчэ ў чэрвені 2018 года аналітычнае відэа пра феномен “барацьбы з экстрэмізмам” [5]. У ім я сказаў, што ўсё ідзе да таго, што ўчора экстрэмістамі абвяшчалі анархістаў і нетрадыцыйные рэлігійныя супольнасці, сёння – футбольных заўзятараў і найбольш радыкальную апазіцыю, пазаўтра экстрэмізмам абвесцяць увогуле любую вострую крытыку ўлады. Роўна гэтае і адбылося праз 2 гады з невялічкім.

Гледзячы, што тэма нармальна пракатвае і грамадству няма справы, МУС, вядома, пайшло далей, ва ўгары пачаўшы забараняць субкультурныя абрэвіятуры ACAB і СЛОН, у рэальнасці даходзіла да таго, што хлопцаў з такімі нашыўкамі затрымлівалі проста на вуліцы. Людзей пачалі штрафаваць і саджаць на содні за рэпосты з “экстрэмісцкіх” паблікаў, нават калі рэпост быў зроблены яшчэ да абвяшчэння пабліка экстрэмісцкім. У спробах абудзіць якую-небудзь грамадскую хвалю з гэтай нагоды ў лютым 2019 года я пачаў кампанію ЯЭКСТРЕМИСТ [6], у межах якой збіраў подпісы за адмену закона пра супрадзеянне экстрэмізму, друкаваў і ляпіў налепкі, рабіў значакі (дарэчы, дагэтуль раздаю :), пісаў мноства пастоў і даваў каментары тым нямногім СМІ, якія гэтым зацікавіліся, дэманстратыўна фатаграфаваўся з “экстрэмісцкімі” абрэвіятурамі ў цэнтры горада. А галоўнае – праводзіў флэшмоб “#яэкстремист”, заклікаючы людзей смела размяшчаць у сябе ў сацсетках любы матэрыял са Спіса і суправаджаць крато, бо ўсе гэтыя законы скіраваныя на запужванне і аб’ектыўна у Сістэмы няма рэсурсаў вылічыць і пакараць усіх. Масавым жа распаўсюдам мы фактычна адмяняем гэты закон самі, знізу, бо калі пакарання за парушэнне няма, то і няма закона. Калі ж мы запусцім сітуацыю, то прыйдзем да расійскага варыянта, дзе 2 гады калоніі за мемасік ужо нікога не здзіўляюць.

Вынікі мабілізацыі аказаліся скромнымі: у флэшмобе паўдзельнічала 39 чалавек, але, дарэчы, адміністратыўкі па 17.11 КаАП атрымалі толькі чацвёра. Вядома, калі б я ведаў, што суд Цэнтральнага раёна падгоніць мне два мільёны ўдзельнікаў для флэшмоба, то я б нават не рыпаўся ????

Сваім дзеяннем улада вельмі дапамагла палітычным радыкалам і прыхільнікам пераменаў. Абражаючы экстрэмістамі 2 мільёны чалавек (цяпер кожны, хто мае ў Тэлеграме падпіску на NEXTA, тэарэтычна можа быць прыцягнуты па 17.11 КаАП), яны чым далей, тым болей дэвальвуюць гэты тэрмін, паказваючы, што каб стаць экстрэмістам, не трэба быць крыважэрным урвіцелем-баевіком, а дастаткова чытаць тое, што не паказваюць па тэлевізары. То бок улада думала запусціць сваю колішнюю зброю ідэялагічнай гегемоніі: аперуючы дыскурсам “нармальнасці”, выціснуць за межы прымальнага, паставіць па-за законам усіх іншадумцаў, і тым самым растлумачыць расправу. Аднак крыху памыліліся з маштабам і эфект атрымаўся рыхтык супрацьлеглы. Слова “экстрэміст”, што раней мела негатыўнае адценне, цяпер высілкамі самой улады перафарматуецца і пераўтвараецца ў сінонім вальнадумца і смяльчака. Дарэчы, такое ж самае здарылася са шмат якімі мянушкамі бунтароў, прыкладам, словы “санкюлот” [7], “гёз” [8], “анархіст” пачаткова таксама сталі прыніжальнымі ярлыкамі, а потым пераўтварыліся ў саманазвы.

Менавіта пагэтаму я лічу не зусім паспяховым рашэннем тое, што NEXTA змяніў лагатып і назву. Патрэбна было, наадварот, ісці на поўную канфрантацыю, паказваючы тым самым, што гэта мы тут вырашаем, што дапушчальна, а што не, што рэальная ўлада за намі. Відавочна, што дзяржава не ў стане прыцягнуць да адказнасці нават 1% з 2 млн падпісантаў. І гэты факт, як нішто іншае, мог бы дэманстраваць нашую сілу і іх бяссільнасць. У выпадку, калі дзяржава навязвае цэнзуру, найлепшы спосаб барацьбы – гэта прамое дзеянне. Мы чытаем, глядзім і рэпосцім тое, што хочам, і дзяржава нам не ўказ. Імкнучыся граць, як раней, роль старога бацькі, які вырашае за неразумных дзетак, што ім можна, а што не, дзяржава спарахнела да старэчай заслоны ў вачох: беларусы даўно выраслі.

[1] – https://42.tut.by/704735
[2] – https://www.pravo.by/document/?guid=3871&p0=H10700203
[3] – https://mikola.noblogs.org/?p=513
[4] – http://mininform.gov.by/documents/respublikanskiy-spisok-ekstremistskikh-materialov/
[5] – https://youtu.be/Y59SPWr7mEI
[6] – https://mikola.noblogs.org/?p=3083
[7] – https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%B0%D0%BD%D0%BA%D1%8E%D0%BB%D0%BE%D1%82%D1%8B
[8] – https://be.wikipedia.org/wiki/%D0%93%D1%91%D0%B7%D1%8B

Усе гэтыя пераводы палітвязняў на хатні арышт і пад падпіску пра нявыезд ёсць вынік нашай з вамі настойлівасці і штодзённых высілкаў.

Калі б пратэсты скончыліся праз два тыдні пасля выбараў, нельга было б і блізка разлічваць на тое, што хоць хтосьці выйдзе з СІЗА да суда.
 
Кропля камень точыць. І нашыя пратэсты, самаарганізацыя, партызанскія вылазкі, штодзённы ціск на ўладу ў мностве пунктаў і ў шмат якіх формах даюць свой плён.
 
Але важна не супакойвацца. Пакуль адныя ласкава даюць хатні арышт і падпіску пра нявыезд, іншым ужо даюць турэмныя тэрміны. Трое хлопцаў (Яўген Петрачэнка, Павел Пяскоў, Уладзіслаў Еўсцігнееў) ужо атрымалі ад 3 да 3,5 гадоў пазбаўлення волі за тое, што давалі адпор карнікам, а пенсіянер з Мінска Сяргей Кузняцоў атрымаў паўтары гады хіміі за тое, што абараняў свой дом ад АМАПаўцаў [1]. Наноў старая, як свет, пастка: дадзім патуранне “вярхам”, каб тыя ўціхамірылі сваіх пешак. Так, улады менавіта так і ўспрымаюць сітуацыю: ёсць лялькаводы (Шкляраў, Салей, Знак, Уласава), а ёсць пехацінцы пад іх кіраўніцтвам. Дастаткова знайсці агульную мову з лялькаводамі і тады пехату можна караць з усёй строгасцю.
 
То бок так, яны экстрапалююць прыладу сваёй Сістэмы на наш пратэстны рух. Не варта іх угаворваць і пераконваць – варта проста змагацца за кожнага нашага вязня так, нібы гэта лідар пратэста.
 
[1] – https://t.me/viasna96/2772

Отряды гражданской самообороны Беларуси – кто за ними стоит?

На днях в сети появилось ментовское видео, на котором принимают группу парней в одном из минских кафе. У них находят шипы, орудия самообороны, и один из них говорит, что собрался проводить акции против власти и получил задание от “координатора ОГСБ”.

Для тех кто не в курсе. После марша 6 сентября и бандитской вылазки ГУБОПиКа в протестном сообществе началось активное обсуждение идей создания групп самообороны. Все крупные каналы дали свои советы на этот счет. Дал аналитическо-практический текст [1] и я. Главное, о чем хотелось сказать: своём классическом виде отряды самообороны возможны только там, где государство исчезло или ослабло. В нашей же ситуации, когда государство есть, и максимально актуализирует свою карательную функцию, могут быть только конспиративные боевые группы, а не гражданская самооборона.

Судя по ряду косвенных признаков, некоторые группы были созданы, но открыто себя не позиционируют (что абсолютно правильно).

И вот 9 сентября появляется канал с громким названием “Отряды гражданской самообороны Беларуси”, берущий на себя смелость говорить от имени всех подобных групп. Многие стали смотреть на него косо, как на проект спецслужб. Масла в огонь подлили наезды канала ОГСБ на топовые телеграм-каналы. Мне всё чаще стали писать люди с тем, чтобы я высказал своё мнение.

Я прочитал почти всё содержимое канала. И вот, что вызвало у меня серьезное недоверие:

а) ОГСБ активно набирают людей в свой чат. Как бы для “оперативного реагирования” на беспредел мусоров. Вопрос: чем для этого не годились уже существующие чаты? Городские, районные, дворовые, водительские, анархистские, чаты 97%, какие хочешь. Написать и попросить поддержку можно в любом, а там уже люди сами решат, в какой форме эту поддержку оказывать.

Я уже не говорю о том, что сбор всех радикалов в одном месте существенно упрощает спецслужбам задачу по их поиску и деанону. Опыт «Армии с народом» [2] ничему не учит?

б) Чрезмерное использование революционных фраз с закосом под военную терминологию: “Оперативная вводная отрядам ОГСБ по городу Минск!!!”, “Все, кто рядом – на усиление!” Требования к силовикам сложить оружие (да, они как раз ждали пока им это прикажет анонимный канал на 7 тысяч человек). Сильно отдаёт позёрством и пустословием.

в) Постоянное, из поста в пост, обесценивание мирного протеста. Культивирование идеи о “дне Х”, в который якобы “всё решится”: “Либо сегодня победим, либо будем ещё пару месяцев ходить на воскресные бесполезные марши”. Называть воскресные марши “бесполезными” может лишь человек, мягко говоря, плохо понимающий суть политических процессов. Ладно бы они сами придерживались поверхностных мнений и суждений, ошибаться не запрещено. Но они транслируют их на свою аудиторию, а это — вред.

г) Крайне агрессивная и конфронтационная риторика в отношении всех, кто с ними не согласен (см скрины).

-“Если вы ещё не поняли, то диктатор объявил войну народу Беларуси. Если вы отказываетесь это понимать, то вы бесхребетный либерал.”
-“как оказалось это намного сложнее организовать беларусов, чем мурашек у которых даже мозга нет как такового ???? ”

Людей, которые не вступают в их тусу, называют “мироходами”, “терпильцами”. Зачем оскорблять людей только потому, что они выбрали доступные для себя формы протеста? Когда несколько экзальтированных парней или девушек становятся на колени перед карателями (безусловно глупый жест), зачем-то переносят это на всех мирных протестующих, мол, ха-ха, посмотрите какие дураки и терпилы. “Минск сегодня: новый тренд у сторонников чаепитий и ручейков – протестовать, стоя на коленях.”

Очень много наездов в адрес сети NEXTA. Тупее занятие, чем это, сложно себе придумать. Степан Путило у них и “терпила”, и “либерал” и вообще он всё делает не так. Ок, команда NEXTA не идеальна и к ним есть вопросы. Но! NEXTA начал свой проект 5 лет назад, вложил в него колоссальный труд, и сейчас справедливо пожинает плоды сделанного. И я хочу спросить: ребятки, а где всё это время были вы? Где были ваши отряды самообороны 5 лет назад? Или менты только вчера начали бить беларусов?

Попытка подняться на поливании грязью общепризнанных лидеров вызывает только отвращение. Хочешь сделать лучше — делай, а не вноси раздрай. Сейчас революция и окно возможностей открыто каждому, кто готов рисковать.

д) Некритическое обожествление “Киргизского сценария”. Тот факт, что ребята в упор не видят пропасть между Киргизским контекстом и беларуским, говорит лично мне о том, что они строят свои действия не на анализе, а на эмоциях. См. мой текст на тему. [3]

е) Попытка объединить группы радикалов в одну “боеспособную организацию с разветвлённой многоуровневой структурой, с десятками отрядов, не только по всему Минску”. По вполне очевидным причинам я считаю, что сейчас это невозможно и такая попытка не приведёт ни к чему, кроме появления новых политзаключенных. ОГСБ предлагают выходить на связь, когда сделаешь свой отряд гражданской самообороны. Беря на себя миссию собрать всех радикалов, админы ОГСБ, не имеют ни знаний, ни опыта для того, чтобы это осуществить.

Сейчас админы ОГСБ собирают какой-то “минский котёл для режима Лукашенко” и вербуют в своём чате “народную армию”. Что по этим понимается — не ясно. И у меня реально болит сердце за молодых парней и девушек, которые по горячности полезут куда не надо, и подставят себя под сроки, даже ещё не успев ничего толком сделать.

Я решил, что будет нечестно писать об ОГСБ, не поговорив с ними, и связался с их координатором по поводу видео, о котором писал вначале. Он сказал, что этих людей не знает и никаких заданий им не давал. В то же время подписчик сообщил мне, что координатор ОГСБ (возможно, их там несколько) создал ячейки и как минимум одну из них собрал в Минске, где от 7 до 10 человек были приняты. Кому верить, не знаю.

Справедливости ради, стоит сказать, что в канале ОГСБ есть и дельные посты: безопасность для смартфона, советы искать товарищей только среди доверенных людей, самоделки и лайфхаки для диверсий. Но в целом полезное там теряется в тоннах ура-радикализма и уничижительного высмеивания “терпил”, в которых они успели записать уже всех, кроме себя.

Выводы:

– Я сегодня не могу назвать ОГСБ проектом спецслужб. Для этого недостаточно фактов. Однозначно могу сказать что это проект не опытных, но крайне самонадеянных людей. Своей самонадеянностью они подставляют тех, кто им поверил, под огромный риск. А своей уничижительной риторикой вносят деструктив в наши ряды.

– Чтобы начать радикальные действия, сегодня вам не только не нужно но и ВРЕДНО присоединяться к крупным структурам, тем более под руководством анонимов. С большой вероятностью поиск единомышленников там приведёт вас в тюрьму.

– Противопоставление мирного и радикального протеста — ложное. Это две стороны одной медали, которые должны дополнять друг друга.

– Если вы хотите заняться силовой борьбой с режимом, вам нужно всего три вещи:

а) Четкое осознание и принятие рисков (возможного срока)
б) Подробное изучение тематической литературы (инструкции, методички, история)
в) Ещё один человек, кроме вас, которому вы доверяете. Для абсолютного большинства партизанских акций достаточно двух человек. Расширяться можно только через доверенных людей и систему поручительства, но никак не через знакомства из чатов, даже секретных.

И отдельно для админов ОГСБ: не стоит свысока “организовывать беларусов”. Беларусы прекрасно могут сами себя организовать, они это уже доказали. Можете помочь, подсказать, посодействовать — делайте, и вам любой пожмёт руку. Но не нужно навязывать людям себя в качестве лидеров, там, где вас об этом не просят.

[1] https://t.me/MikolaDziadok/4277
[2] https://t.me/MikolaDziadok/3736
[3] https://t.me/MikolaDziadok/4527

І зноў аб правакатарах

Я заўсёды пішу пра тупасць і некампетэнтнасць элітаў і сілавікоў, пра няздольнасць пралічваць свае дзеянні на некалькі крокаў наперад. І вось яшчэ адно пацвярджэнне. Я доўга адмаўляўся ў гэта верыць, але, здаецца, улады сапраўды высылаюць на маршы правакатараў, якія прыкідваюцца шалёнымі хуліганамі і, як зразумела на відэа, нават кідаюцца на міліцыю з нябачнымі камнямі.

Чаму такія правакацыі тупыя і бессэнсоўныя?

Мэтаў правакацыі на гвалтоўныя дзеянні падчас мірнага пратэсту можа быць толькі дзве:
а) Даць нагоду на жорсткі сілавы разгон.
б) Выставіць пратэстоўцаў перад унутранай і знешняй аўдыторыяй у негатыўным свеце, прадставіць баевікамі.

Нескладана здагадацца, што, каб дасягнуць гэтых дзвюх мэтаў, патрэбныя два найважнейжыя чыннікі. Па-першае, усе пратэстоўцы павінны ставіцца негатыўна да сілавога адпору. Па-другое, усе рычагі ўздзеяння на грамадскую думку мусяць быць у тваіх руках. Інакш ты ж проста не данясеш да масаў патрэбны мэсэдж.

У нашых жа decision-maker-аў выйшаў пракол па ўсіх пунктах. Літаральна па кожным.

– Які сэнс шукаць “нагоду” на разгон, калі яшчэ ўчора разганяў мірную акцыю? Нават калі ты зараз паспяхова разгоніш акцыю, выставіўшы яе нямірнай, гэта нікога і ні ў чым не ўпэўніць, бо твае ж рукі і так па локаць у крыві.

– Агульная маса пратэстоўцаў ужо далёка не так адназначна адмаўляе сілавыя формы супраціву. Так, да нападу на карнікаў на маршах пакуль не дайшло, але людзі абараняюцца вельмі актыўна. Апрача таго, партызанскія акцыі, кшталту спалення дамоў і машынаў карнікаў, ацэнваюцца ў спектры ад нейтральнага да пазітыўнага. То бок высылаючы гэтых цітушак, улады “правакуюць” людзей на тое, што людзі і так даўно робяць, і да чаго ставяцца станоўча. Поўная бязглуздзіцца.

– Датычна СМІ. Відавочна, што табе мае сэнс рабіць любы падман і містыфікацыю толькі тады, калі ты можаш запэўніць большасць беларусаў у тым, што твае словы – праўда. У нашай улады такой мажлівасці няма ад слова зусім. Бо большасць беларусаў атрымлівае навіны з незалежных СМІ. Манаполія дзяржавы на СМІ страчана беззваротна. Але дзяржава зацята працягвае адмаўляцца гэта разумець і працягвае весці сябе так, нібы на двары 2000-ы год.

Таму спектакль з нябачнымі камнямі аказаўся выкрыты ў лічаныя дні, як і ўсе астатнія спробы падмануць грамадства, кшталту цырку з баевікамі Вагнера. Аўдыторыя, якая яму паверыць, гэта ўсе тыя ж 15-20%. Астатнія толькі пасмяюцца. Яшчэ адзін выстрал сабе ў нагу.

Такім чынам, улада дапускае ў публічным полі адну памылку за іншай, толькі пагаршаючы ўласны стан. Чаму так адбываецца? Бо калі сістэма кіравання пабудавана не згодна з прынцыпам мерытакратыі, а згодна з максімальнай лаяльнасці да кіраўніцтва, то ў ёй запускаецца працэс адмоўнай селекцыі. Разумным станавіцца ў ёй некарысна, а глупым – вельмі так карысна. Гадамі ў нашых дзяржаўных структурах усе, хто хоць ледзь-ледзь мог мысліць самастойна, вымываліся, хто меў уласную думку – выціскаліся, хто быў ледзь-ледзь разумнейшым, чым “прыбліжаныя да цела” – выжываліся, каб не дапусціць канкурэнцыі. Галоўным чыннікам прасоўвання па службе з’яўляецца не асабістая кампетэнцыя, адукаванасць і здольнасць добра рабіць сваю працу, а наяўнасць ўплывовых сваякоў і здольнасць заваёўваць падабанне кіраўніцтва.

Гэты працэс закрануў усіх: і дзяржаўныя СМІ, і сілавікоў, і адміністрацыі. Нельга гадамі праводзіць адмоўную селекцыю, а потым разлічваць, што ў цябе ў камандзе будуць візіянеры і інтэлектуалы. Большасць кіраўнікоў дзяржаўных службаў сёння ніколі ў жыцці не прабілася б на свае пасады ў будзь-якой здаровай сістэме, бо ў сістэмах пабудаваных на эфектыўнасці цябе бяруць ў прэс-сакратары за справавыя якасці, а не за тое, што твая залвіца была ў саўне з прэзідэнтам.

У выніку расплатай за такую шматгадовую дэградацыю стала сітуацыя, калі ўлада замест таго, каб ратаваць сваё становішча, ад кожнага свайго дзеяння атрымлівае роўна супрацьлеглы эфект, закопваючы сябе яшчэ глыбей. Пазычым ёй у гэтым поспеху.

#radixbel

Самоорганизация – стержень беларуской революции. Она же – один из основных принципов анархизма.

Сегодня я представляю вам плод долгой коллективной работы – меня и товарищей, перевод ролика “Organize: for authonomy and mutual aid” от американского революционного коллектива Sumbedia. Мы это долго делали, и, наконец, сделали 🙂

Из этого ролика вы узнаете:

???? Почему большинство населения земли извлекает мизерную выгоду из того, как этот мир устроен?
???? Чем организация по-анархистски отличается от других видов организации?
???? С чего начать построение низовой структуры солидарности?

Смотрим и делимся с друзьями!

Продолжительность: 32 минуты

Причины милицейского садизма

Читая новости об избиениях и пытках на Окрестина, смотря видео избиений, все мы находились в состоянии шока. Каждый из нас, не говоря уже о тех, кто лично прошел через задержания, задавал удивлялся и не понимал: как такое возможно?

С начала революции я слышал от людей один и тот же вопрос: откуда у милиционеров такая звериная жестокость, почему силовики, хоть и всегда были довольно неприятными людьми, однако, все же придерживались определенных границ, в эти три дня словно сорвались с цепи, начав пытать, насиловать и убивать наших граждан? В чем дело? Такого же никогда не было! Как такое возможно?

В поисках ответов люди обращались к самым разным версиям: народ писал в соцсетях, что ОМОНовцам дают наркотики, что к нам приехал российский или сербский спецназ (ведь «беларусы никогда не начали бы так жестить»!), и так далее.

Анализируя вопрос, я понял, что проблема эта — комплексная и ответ на нее не будет простым. Тем не менее, этот ответ я постараюсь дать.

К проявлениям экстремальной жестокости со стороны карательных органов в августе 2020 года в Беларуси привели факторы, которые можно разделить на две большие группы: индивидуальные факторы и структурные факторы.

Начнем с индивидуальной группы факторов. Их шесть.

Первый – профессиональная деформация.

Силовик – это человек, который на протяжении долгих лет работает бок о бок с насилием. Он вынужденно общается с убийцами, насильниками, домашними скандалистами, видит кровь, побои и даже смерть. Кроме того, он применяет насилие в своей ежедневной работе. И видит, как его применяют коллеги.

Если же мы говорим про ОМОН, то их работа на 90% состоит или из насильственных действий, или из обучения насильственным действиям. Неизбежно у таких людей происходит деформация психики, они начинают рассматривать побои и унижения как легитимный способ решения любых проблем и достижения любых целей. У них вырабатывается толерантность к виду человеческих страданий, которые не вызывают у них каких-либо эмоций.
Для нас с вами ударить человека – это важный поступок, на который еще нужно решиться. Для них ударить человека – это просто то, что нужно сделать, чтоб получить результат. Как для нас – сделать репост. Говоря образно, у силовиков в связи с их работой черствеет сердце, и они становятся неспособны к эмпатии и сопереживанию, потому что, если бы они не выработали у себя эту черствость, они не смогли бы работать.

Второй фактор – страх.

Насилие в отношении беспомощных людей часто является гиперкомпенсацией собственного страха. 9-11 августа и позже карателей нередко били на улицах города, некоторые даже были искалечены. То есть они понимали, что больше не находятся в безопасности, что закон и форма больше не станут их защитой. Они потеряли контроль над ситуацией. Избивая человека дубинкой, мент как бы возвращает себе власть над окружающим миром, компенсирует свой страх через мучения другого человека. Он показывает сам себе, что теперь окружающий мир вновь у него под контролем. Я бью человека – и он кричит. Я заставляю его петь гимн Беларуси – и он поет.
Давно подмечено, что наибольшие вершины жестокости и садизма демонстрируют как раз самые боязливые люди, поскольку мучить другого человека – единственный доступный для них способ заглушить страх и самоутвердиться в окружающем мире.

Для высших чинов, которые отдавали приказы и организовывали карательную акцию в августе, это еще и страх перемен. Потому что перемены для них означают еще и утрату привилегий и привычного образа жизни. Представьте себе: вот теперь вы живете в уютной квартире, можете ежедневно пить кофе в любимой кофейне и покупаете в магазине продукты, не глядя на ценники. Привыкнув к такому образу жизни, вы вряд ли захотите отказывать себе в кофе, переходить на ролтоны и переезжать в общежитие с тараканами. Так же и милицейские чины.

Третий фактор – идеологическая обработка.

Многие склонны преувеличивать этот фактор, делая из ОМОНовцев и КГБшников каких-то идейных ватников. Это далеко от истины. Но этот фактор так же нельзя сбрасывать со счетов. Им, разумеется, ежедневно рассказывают про то, что все протестующие – это анархисты и футбольные фанаты, про то, что мы все проплачены, а в случае ухода Лукашенко нас ждет судьба Сирии, война и гей-парады.
Абсолютное большинство ментов воспринимает эту информацию на самом поверхностном уровне, не рефлексируя. Но каждому человеку, даже менту, если он делает что-то сложное и не очень социально одобряемое (например, бросает в людей светошумовую гранату), нужно хоть какое-то моральное обоснование, которое позволило бы ему чувствовать, что он на правильной стороне, что то, что он делает – это хорошо и справедливо.
Почему? Потому что у каждого человека есть социальный инстинкт справедливости.
Мы все подсознательно понимаем, что существует добро и существует зло. И никого из нас в семье не учили: насилуй, бей, убивай. В школе нас тоже этому не учили. Поэтому, чтобы начать делать такие вещи, мы вынуждены убедить себя, что мы делаем это не потому, что мы конченые трусливые садисты, а потому, что мы преследуем какую-то высокую цель, ради которой в принципе такие вещи делать можно.

Действительно ли ОМОН верит в то, что, насилуя людей и разбивая им о головы телефоны, они защищают Беларусь от войны и хаоса, или нет – не так важно. Важно, что этим они рационализируют свои действия.

Четвертый фактор – это интеллектуальная ограниченность.

Это может показаться сверх-очевидным, но этот фактор часто недооценивают. В действительности любой человек с зачатками критического мышления, который испытывает хотя бы базовый интерес к гуманитарным знаниям, должен понимать, что режимы типа лукашенковского в исторической перспективе обречены. Что карт-бланш на убийства, выданный тебе на несколько дней, сработает против тебя самого: тебе дают максимально далеко заплыть в твоих преступлениях, чтобы повязать кровью с этим режимом, чтоб избавить от путей к отступлению. Только очень недалекий человек может думать, что режим Лукашенко вечный и что через 10 или даже 20 лет родные убитых успокоятся и уже не будут хотеть правосудия над тобой.

Но ОМОН, внутренние войска и бОльшая часть милиционеров как раз и состоят из таких ограниченных и недалеких людей. Они не думают на шаг вперед, не рассуждают о последствиях своих действий, не рефлексируют даже тогда, когда это в их же собственных интересах. Проще говоря, они тупые. Именно поэтому они делают то, что делают. Нетупому быть на такой работе и совершать эти действия невозможно, такой человек оттуда быстро уйдет.
Потому что существуют элементарные вопросы, задав которые, можно разрушить всю их идейную мотивацию. Например: если за Лукашенко 80%, почему они не выходят на улицы, особенно самостоятельно? Почему в воюющей нищей Украине минимальная зарплата уже превысила белорусскую? Почему те страны, где президенты меняются, живут лучше, чем те, где не меняются? Если Беларусь такая классная и стабильная страна, почему к нам не едут мигранты из Европы, а наоборот, белорусы уезжают пачками? И так далее.
Но они не задаются этими вопросами, потому что они – повторюсь – тупые.

Еще одно подтверждение этому – то, что эрозия госаппарата в Беларуси началась как раз с тех ведомств, в которых требуется максимальная квалификация и уровень образования: Прокуратура, Следственный комитет, МИД, Академия Наук. Именно они начали шататься первыми, Лукашенко даже пришлось заменить Генпрокурора и уволить руководителя Института социологии НАН, а МИД теперь вообще почти в параличе, потому что оттуда уволилась чуть ли ни половина сотрудников. Из этой же тенденции становится очевидно, что ОМОН будет разваливаться последним, поскольку там работают просто биороботы без интеллекта, которые живут исключительно на базовых животных инстинктах и вообще не включают мозг.

Пятый фактор – материальная заинтересованность.

Этот фактор я бы отнес к ключевым. Милиционерам, особенно ОМОНу, платят довольно неплохие по белорусским меркам зарплаты. Конечно, разговоры про 15-20 тысяч рублей в месяц – это выдумки. Действительно, ОМОНу и Внутренним войскам доплачивают за разгоны митингов, а рядовым РОВДовским ментам давали деньги в период выборов. Но это все равно не те космические деньги, про которые часто пишут в телеграм-чатах. Так или иначе, абсолютное большинство ментов понимает, что при своих скилах они столько не заработают больше нигде. Потому что они не умеют больше ничего другого, кроме как выполнять приказы начальства и бить людей. Особенно это касается руководства, поскольку у него заработки самые большие. Большую роль играют так же служебное жилье, возможность уйти на пенсию в 48 лет и другие социальные льготы. Где еще парень из деревни заработает 1000 рублей в месяц, да еще с возможностью переехать в минскую квартиру?
Милиционеры, кроме того, плоть от плоти нашего консьюмеристского общества, в этом легко убедиться, если послушать, о чем они между собой разговаривают. Отдых в Турции, машины, телефоны – вот что занимает их ум, а далеко не вопросы геополитики или социологии. Поэтому меркантильная заинтересованность играет громадную роль во всем том, что они делают. Они понимают, что, перестав бить людей и выполнять приказы, они лишатся привычного уровня жизни. А этого не хочет никто.

Шестой фактор – фактор конформизма.

Определяя для себя пределы допустимого насилия, каждый силовик всегда смотрит на то, что делают его коллеги. И когда он видит, что остальные бьют, издеваются и насилуют и это воспринимается как норма – он с большой вероятностью начнет тоже так делать. Этот сдвиг норм допустимого может даже иметь краткосрочный характер.
Вспомните травлю в школе, когда ученики, которые всегда вели себя нормально, вдруг толпой могут начать травить одного беззащитного ребёнка. Бить его, плеваться, всячески издеваться. В тот момент это кажется им забавным и абсолютно нормальным. А потом, когда толпа рассасывается, все по отдельности вновь делаются нормальными ребятами. Когда же их привлекают к ответственности за содеянное, каждый выглядит печальным, подавленным и как будто удивленным собственными действиями, а первым аргументом в оправдание звучит: “А что я? Это же все делали!” Так же и здесь.

В своре ОМОНовцев картина дополняется еще и тем, что, если ты будешь слишком лоялен к задержанным, это вызывает уже к тебе вопросы: ты что, может, сам из этих? Самый умный, что ли? Хочешь остаться чистеньким?
Я даже слышал об историях, когда ОМОНовца, который отказывался избивать задержанного, самого начал избивать его командир! Вот таким образом формируется ситуативная социальная норма, подкрепленная круговой порукой, страхом и корпоративной солидарностью.

А теперь перейдем к структурным факторам. Их всего два.

Первый структурный фактор – это отрицательная селекция.

Он объединяет и создает синергию ряда предварительно перечисленных факторов: страха, тупости и идеологической индоктринации. Отрицательная селекция означает, что в карательных органах остаются только люди, способные в должной степени проявлять негативные черты своего характера: жестокость, цинизм, бесчеловечность, слепое послушание. Этот фактор работает как вверх по иерархии, так и во временнОй перспективе. То есть чем больше ты проявляешь эти качества, тем больше вероятность, что ты продвинешься вверх по властной иерархии, а также что останешься на службе через два, три года и больше. И наоборот: если ты неспособен бить людей по приказу, если слепое исполнение преступных приказов вызывает у тебя моральные страдания, то твои шансы подняться по службе стремятся к нулю.

А самое главное – ты не сможешь долго выдержать в этой системе, ведь пребывание в ней будет для тебя максимально некомфортным. Она просто выдавит тебя, как инородный организм. Либо уволят, либо уволишься сам. Это и называется отрицательная селекция.
Нетрудно догадаться, что в результате ее на высших должностях, в качестве самых доверенных винтиков системы остаются только отборные мерзавцы, те, у кого совести не осталось вообще, так как они сделали уже такое количество преступлений, поломали такое количество судеб, что любые человеческие качества у них давно атрофировались. Поэтому им нет никакой проблемы отдавать приказы на изнасилования и убийства, а потом, как Караев или Казакевич, врать людям в глаза о том, что этого не было и мы все это сами выдумали.

Еще один важный момент: я готов утверждать, что отрицательная селекция милиционеров начинается еще до начала службы. Это значит, что в милицию уже изначально идет большой процент людей с психологическими отклонениями, склонных к садизму и жестокости. Я неоднократно слышал даже от самих сотрудников милиции, что к ним идет много тех, кого травили в школе, либо из неустроенных семей. А это значит, что это люди, которые с детства претерпевали насилие, в том числе, возможно, сексуальное, и, как и большинство садистов и маньяков, имеют жестокие психологические травмы и комплексы, для компенсации которых причиняют боль и страдания другим людям. Чтобы идти в милицию, нужно любить подчиняться, а это уже нездоровый звоночек. Придя же в эту структуру и попав в жернова отрицательной селекции, ты не имеешь другого выхода, кроме того, чтобы или дать системе вылепить из тебя то, что ей нужно, или попросту уйти. Не забывайте, что большое количество ОМОНовцев, если не все, идут туда сразу после армии, то есть находятся в жерновах системы и всех ее факторов воздействия с 18 лет. А это значит, что ее авторитарные принципы становятся ценностным стержнем их личности, расшатать или сломать который очень трудно, а иногда и невозможно.

Ну и второй структурный фактор – это, конечно, прямой приказ.

Мы пока не знаем, как он был сформулирован и каким образом доводился, однако обязательно об этом узнаем. Большое количество свидетельств говорит о том, что такой приказ был: карателям из милиции, ОМОНа и внутренних войск давали прямое указание пытать, и максимально издеваться над задержанными, а также каким-то образом давали понять, что за эти действия они не понесут никакой ответственности. Именно этот структурный фактор позволил раскрыться садистским чертам характера карателей.

Подытожим.

Таким образом, жестокость, цинизм и садизм милиции во время августовских событий можно объяснить шестью индивидуальными факторами:
– профессиональной деформацией, которая делает их равнодушными к людским страданиям,
– страхом перед отпором со стороны народа,
– идеологической накачкой в охранительском и ультраконсервативном духе,
– собственно тупостью, которая не дает им понять последствия своих действий для них же самих,
– материальной заинтересованностью – им за это хорошо платят
– и конформизмом: они смотрят, что делают их коллеги и делают то же самое.

А также есть два структурных фактора:
– отрицательная селекция, которая, действуя в течение длительного времени, оставляет в карательных органах только тех, кто способен на вышеуказанные действия, а неспособных – выдавливает,
– прямой приказ начальства на проявления жестокости и садизма.

Однако это не все. Главное я оставил для вас на самый конец.

Почему в августе 2020-го такое насилие стало возможно?  Правда в том, что оно было возможно всегда. В Беларуси всегда происходили убийства, изнасилования и пытки со стороны милиции, просто общество о них не знало, не хотело знать, либо, даже зная, никак на них не реагировало.

Давайте просто пробежимся по тематическим заголовкам СМИ за последние годы.

2016 год:
– Минск: «Омоновцы избили двух подростков и помочились им на головы». Кстати, это был громкий случай. Чтобы отмазать одного из омоновцев, на 17-летнего подростка даже завели уголовное дело. Якобы он того омоновца избил! Ничего не напоминает? Как сейчас люди приходят писать заявления в СК, а на них заводят уголовные дела за участие в массовых беспорядках?
– Гомельский район: «Патрульные избили водителя и отказались вызвать скорую».
В том же 2016 году в СИЗО-1 на Володарке был убит подследственный Игорь Птичкин, а в тюрьме №8 умер от неоказания медицинской помощи Игорь Барбашинский.

Продолжаем читать заголовки.

2017 год:
– Минск: «Омоновец избил 16-летнюю Яну Чулицкую, после избиения у нее диагностировали эпилепсию».
– Витебск, «”Били головой о стену, пока не стошнило” Милиционеры избили активистку в Железнодорожном РОВД».

2018 год:
«”Били по гениталиям, угрожали засунуть швабру в анал”, Могилевчанин заявил о пытках со стороны милиции».
– Гомель: «Четверо милиционеров избили подростка, а потом обвинили в “неповиновении милиции”».
«В Гомеле пьяные милиционеры избили инвалида, сейчас он заикается и ходит с палочкой»

Я думаю, понятно, что я выбрал далеко не все заголовки, в реальности их было намного больше. А сколько случаев не дошло до СМИ?

А за 2019 год достаточно вспомнить облаву на цыган по всей Беларуси, во время которой как минимум одна женщина скончалась от сердечного приступа, а десятки, а возможно, и сотни были избиты.

С начала 1990-х годов существует практика вводить в белорусские тюрьмы спецназ – для тренировок. «Алмаз» и СОБР избивают безоружных заключенных, называя это профилактическими мероприятиями. И если избиения обычных зеков еще имеют какой-то шанс попасть в прессу и поэтому уже практикуются не так часто, то с приговоренными к смерти или пожизненными заключенными можно делать все, что захочешь, ведь для администрации тюрем они – живые трупы. Во время моей отсидки многие зеки мне рассказывали, как ломали блатных на ПК-1 в Минске, на месте которой сейчас жилищный центр «Каскад». Заключенных забрасывали в одних трусах в камеру, где на стенах висели сосульки, выгоняли на улицу в мороз в одних сланцах, после чего у них начиналась гангрена, и им ампутировали пальцы. В начале 2000-х милиционеры забили там палками насмерть как минимум одного человека.

А как насчет атак СОБРа на анархистов в 2018 году? Меня и моих товарищей избивали, оскорбляли, лишали свободы, не по подозрению в чем-то, а просто по факту нашей идеологической принадлежности. А как насчет облав на ЛГБТ-вечеринках? На незадокументированных мигрантов?  На панк-концертах? А разгром фанатского движения со сроками по 5-10 лет и пытками во время следствия?

Однако, скажите мне, после какого из этих случаев на улицу вышли хотя бы десятки людей, я не говорю уже о тысячах? Реально даже самые вопиющие случаи вызвали шум разве что в прессе и возмущение правозащитников. Что касается случая с цыганами, то крупная карательная акция против целой этнической группы вообще бы осталась никому неизвестна, если бы не несколько негосударственных СМИ, которые начали активно о ней вопить.

Что объединяет все эти репрессивные акции? Каждая из них происходила против определенной, конкретной, относительно небольшой группы населения. Группы, которая в виду своей малочисленности и стигматизированности не может рассчитывать на поддержку всего общества.
Цыгане? Так они наркотиками торгуют, так им и надо. Анархисты? Футбольные фанаты? Ну, жаль, конечно, однако они все же экстремисты, что они хотели! Мигранты, ЛГБТ? Зэки? Без комментариев.

Увы, общество не понимало, что если государство оттачивает репрессивный механизм на одной группе, раньше или позже он будет применен на второй группе, на третьей, четвертой, а после, в случае опасности для режима – и на всем обществе. Именно это и произошло.

Народ Беларуси понял, в каком государстве он жил, только тогда, когда репрессивные практики, которые десятилетиями применяли к маргинализированным группам, наконец, применили к нему самому.
Этот механизм лучше всего показан в знаменитой цитате Мартина Нимеллера: “Когда нацисты хватали коммунистов, я молчал: я не был коммунистом. Когда они сажали социал-демократов, я молчал: я не был социал-демократом. Когда они хватали членов профсоюза, я молчал: я не был членом профсоюза. Когда они пришли за мной, заступиться за меня уже было некому”.

Очень похожий процесс произошел с белорусским обществом. Под флагом борьбы с экстремизмом, борьбы за нравственность, государство тренировало карателей на малых, маргинализированных политических и социальных общинах: от анархистов до заключенных и даже свингеров . Во время прессинга этих общин широко применялись пытки, избиения, нарушение всех возможных законодательных норм. Реакция общества была очень вялой, можно сказать, реагировала лишь небольшая часть гражданского общества. Соответственно, когда от пыток умирали обычные, рандомные люди, это не беспокоило никого, так как казалось единичными случаями, хотя на самом деле это уже была система. И большинство людей искренне думали, что им не помочатся на голову, их сына не изнасилуют дубинкой. Люди продолжали считать милицию представителями легитимной власти, хотя она давно уже была карательным органом. Именно из-за этой недальновидности, безразличия и атомизированности белорусское общество проспало момент, когда можно было предотвратить карательную акцию августа 2020 года.

Представьте себе, что за каждого обычного гражданина, избитого либо, не дай бог, убитого в участке, в центре города собиралось бы хотя бы несколько сотен человек. Разве после этого на Окрестина посмели бы кого-то избивать? Представьте себе, что канал “Каратели Беларуси” с 70 000 подписчиков был бы создан не после того, как сотни мусоров замазались в преступлениях, а в году 2017-м. Стали бы они так свирепствовать, зная, что все их лица известны? Представьте себе, что машины милиционерам начали бы сжигать на несколько лет раньше, а не после того, как они убили более десятка человек. Рискнули ли бы они кого-то убивать тогда? Думаю, ответы очевидны.

К сожалению, у белорусов оказался чрезвычайно высокий болевой порог. Понадобилось полтысячи случаев пыток и около десятка убитых, чтобы люди поняли, какой монстр все это время жил, рос и жирел, пока большинство белорусов было занято своими бытовыми делами. Понадобилось, чтобы все методы, давно отработанные на анархистах, зэках и ЛГБТ, были, в конце концов, применены против всего общества, чтобы люди проснулись и поняли, на что способна власть, если она не боится народа.

Поэтому я считаю, что политической парадигмой Беларуси на ближайшие годы, а возможно, и десятилетия должен стать принцип: никогда снова!

Белорусы очень дорого заплатили за свое безразличие в течение 26 лет. За неучастие в политике, за нежелание интересоваться проблемами ближнего, за стереотипы в отношении меньшинств и радикалов. Мы должны выработать у себя прочный рефлекс: любой удар милицейской дубинкой по беларусу или беларуске – это удар по каждому из нас. Мы должны защищать свободу и физическую неприкосновенность граждан так, как будто каждый из них – это наш ребенок. Никогда снова мы не дадим построить в Беларуси диктатуру. Никогда снова мы не дадим столько власти в руки государства. Никогда снова мы не обменяем свою свободу на безопасность. Ведь, как никто другой, мы убедились, что в итоге мы останемся и без первого, и без второго.

Никогда снова!

Телеграм-канал автора.

Использованы материалы:

Начались подачки тем, кто правильно себя вёл на переговорах с Лукашенко. Отпустили Воскресенского и Рабцевича

Напомним, Юрий Воскресенский это человек, который, находясь в СИЗО КГБ, всё рассказывал на камеру о “технологиях цветных революций”, что правильных мирных протестующих оттеснили “криминальные элементы и анархисты”, что у всех трёх кандидатов не было никакой программы, и т.п. В общем, всё, что от него требовали. Полностью подконтрольный тип. Теперь он говорит, что ему поручили “готовить поправки в контситуцию” и “изложить подходы по освобождению наименее опасных” (what???)

Рабцевич тоже высказался:

Мне кажется, что IТ-страна построена”
“Для бизнеса созданы все условия”
“Диалог состоялся”

В общем, директора PandaDoc тоже включили в компанию “безопасных”.

Полагаю, массового освобождения политзаключенных в ближайшие дни не будет. Постараются отделаться вот такими подачками и спровоцировать раскол протестующих на “радикалов” (ходют, кидаются на ОМОН, хотят сами не знают чего, неконструктивные) и “умеренных” (поддержат конституционную реформу, “власть на улице не меняется”, “не всё так однозначно” и тому подобное).

Трюк стар как мир, но сегодня он у власти не пройдёт. Любой лидер, который пойдёт на поводу требований Лукашенко автоматически перестанет быть лидером.

А вообще это типичная тактика кнута и пряника. Одной рукой – попытка жесткого разгона (более 410 задержанных, десятки избитых), другой – освобождаем пару человек. Это делается для того, чтобы освобождение выглядело не как уступка под давлением а как жест доброй воли.

Ну и конечно, усатая обезъяна обиделась, что вчерашние переговоры абсолютно все расценили как слабость. И решил всем видом показать: “нет, я не слабый!” То есть показывали. конечно, это его опричники, зарабатывая себе тюремные сроки, а не он лично.

Оно и неудивительно, освобождение нужно ещё заслужить. Те, кто имеет своё мнение и готовность бороться должны продолжать сидеть. Они – угроза. Всё что вам нужно знать, это то, что устами этих людей, Воскресенского и Рабцевича сейчас говорит КГБ. Полностьью несамостоятельные, сломленные, испуганные люди.

Мы же должны продложать делать то, что и делали.

Ещё в защиту мирного протеста: пример Хабаровска

Протесты в Беларуси и в Хабаровске часто сравнивают. Всё чаще сравнение идёт в негативном ключе: мол, что там что там бесконечно ходят а результата нет. Появилась даже целая когорта аналитиков, утверждающих, что власти обкатывают таким образом новый способ реагирования на протесты: просто игнорить выходы людей на улицу в ожидании того, что они заглохнут сами, не добившись ничего (ставка на изматывание и деморализацию бунтарей).

Возможно власти действительно мыслят в подобном ключе. Но получают ли они от такой тактики желаемый результат?

Сегодня в Хабаровске был 92-й (!) день протестов, и четырнадцатая по счету субботняя акция. В ней приняло участие около 1 тысячи человек, то есть всего около 0,15% населения города (для сравнения, у нас каждую неделю выходит 5-10% населения Минска). После того, как протестующие попробовали установить палатки возле мэрии, на них напал ОМОН, подозревают, что осетинский, многих избили, задержали около 25 человек.

Обращает на себя внимание момент, когда у властей лопнуло терпение, и они, вопреки очевиднейшим политическим рискам, решили спустить на людей собак. Это момент когда люди попытались вывести протест на новую стадию — организовать своё пространство. Именно это, а не что-то иное, стало красной линией. И дело тут не только в майданных флэшбэках у элит, а и в самой опасности свободного пространства, где люди могли бы собираться, организовываться и быть видимыми.

Важно понимать: пространством свободы для людей является не только палаточный лагерь. Это любая улица, занятая толпой, любая площадь, любой тротуар где мы находимся физически, игнорируя все запреты власти, создавая новые социальные связи и самовыражаясь. Вот этот момент физического присутствия крайне важен. Это разрушение права государства регламентировать наши действия в короткосрочном промежутке: здесь и сейчас. Это место на котором, пусть несколько часов, пусть несколько минут, государство не имеет никакой власти, а власть имеем мы. Именно поэтому они пытаются сделать так, чтобы этих мест у нас не было или было как можно меньше. Или чтобы наша свобода была как можно более краткосрочно.

Ведь посмотрите что делает режим в Беларуси. Насколько хватает ресурсов они стараются сделать протест небезопасным для его участников, пакуя каждую неделю по 200-250 человек. Больше, видимо, попросту не позволяют ресурсы. Но всё равно любой многотысячный марш создаёт зону свободы, которую власть в моменте не контролирует, и может лишь скрежетать зубами, хватая, в отместку, людей на отходах. В эти оторванные у государства часы, на этих отвоёванных квадратных метрах свободы люди успевают познакомиться, создать новые горизонтальные связи, свободно высказаться. Они кричат политические лозунги, размахивают флагами, в общем, делают всё то, что в зарегулированных государством пространствах и в обычное время влечёт наказание.

Именно в этом опасность мирного протеста для власти: он создаёт территорию свободы. Именно поэтому путинская власть в Хабаровске стриггерилась именно на попытку расширить и упрочнить это пространство. Тем самым они сами обозначили, что для них опаснее всего.

Мы же можем сделать прямой вывод: многотысячные марши по выходным, безусловно, опасны для власти. Иначе она бы не тратила такой колоссальный ресурс на их подавление. Да, как любое другое политическое действие, такой марш имеет свои ограничения по эффективности. Но это не повод его забросить или обесценить, а повод развить и дополнить, чтобы отвоевать у государственного Левиафана ещё большее пространство свободы, а потом и вовсе опрокинуть его обратно в морскую пучину.