Если немного пофантазировать о том, потеря лояльности какой группы будет для режима наиболее болезенно или даже фатально, то на мой взгляд, это… судьи.
Все задержания, протоколы и административные дела не будут иметь ровно никакого смысла, если все судьи разом (представим такой невероятный сценарий) откажутся давать сутки и штрафы, а также санкционировать содержание под стражей. Ну задержали 100 человек, а дальше их куда? Держать в РОВД неделю невозможно. Содержать на Окрестина без приговора больше 72 часов – тоже. Для водворения в СИЗО нужна бумага – без неё тюрьма просто не примет человека. Но и отпускать тоже нельзя. В таком случае у государства остаётся два выбора: либо передача судейских функций исполнительной власти (мент задерживает он же сам решает что делать с задержанным), либо создание чрезвычайных судейских органов, наподобие сталинских “троек”, которые будут судить в административном порядке. Оба варианта это путь открытой террористической диктатуры. Он будет означать ещё большее падение легитимности Системы – в первую очередь перед рядовым милиционерами, что в свою очередь уже неизбежно повлечет за собой раскол среди силовиков. Какая-то часть не захочет быть явными бандитами, а какая-то скажет «ну а чё, норм».
Comments Off on Ещё про раскол в элитах (чуток фантазии)
Никто, кажется, не заметил, а тем временем Беларусь вступила в процесс самой глубокой и массовой политизации населения с 1994-1996 годов. По сути, наше общество находится в состоянии непрекращающегося роста протестной активности почти полгода. И этот процесс идёт, хоть и по разным поводам, но почти непрерывно. Посудите сами:
????Декабрь 2019-январь 2020 – три несанкционированные протестные акции против интеграции в Минске, крупнейшая из которых набирает 3 000 участников. Чуть менее 10 более мелких акций по регионам.
????25 февраля 2020 – акция блогера MozgOn возле Белнефтехима. Не очень массовая, но зато прецедент – впервые блогер вывел людей на улицу с конкретными экономическими требованиями.
????Март-апрель 2020 – активные поездки Тихановского по стране, начинается “кормление голубей” по регионам, встречи на набережной в Минске. Немногочисленные, но регулярные.
????Май 2020 – встречи становятся более массовыми, из социально-экономического характера приобретают характер отчетливо политический. После задержания Тихановского – несколько сотен людей на улицах, итог акций — более сотни задержанных.
????Июнь 2020 – начинается “предвыборная вакханалия” и всё что с ней связано. Ну, с этого момента вы всё и сами помните. Очереди у подписных столов, провокация в Гродно, цепи солидарности, флэшмоб госслужащих, граффити на стенах…
И всё это на фоне непрекращающихся еженедельных акций протеста в Бресте.
Нельзя утверждать, что этот рост сознательности населения прямо завтра приведёт к революции и свержению Трёхпроцентного. Однако то что после событий 2020 года беларуское общество уже не будет прежним, можно не сомневаться. А вот каким оно будет – об этом в одном из следующих постов.
Среди множества отличий сегодняшнего протестного подъема от всех предыдущих, наиболее кидается в глаза один: прежде цельная государственная система начала давать сбои. Казавшаяся монолитной связка “силовики-номенклатура-пропагадисты” посыпалась с последних.
В эти дни мы наблюдаем парад селебрити, высказавшихся так или иначе в поддержку перемен и против текущей политики государства. Подали голос деятели искусства, ранее не замеченные в интересе к политике, либо вовсе имевшие провластный душок: Иван Вабищевич (Дядя Ваня), группа Navi, оперная певица Маргарита Левчук, актриса Марта Голубева, спортсмен Денис Далидович, шоумен Денис Дудинский. [1]
Но что ещё более интересно: к ним присоединилась целая когорта бывших и действующих теле и радиоведущих госСМИ, ряд из которых раньше занимались прямой пропагандой. Выскзаались Дмитрий Врангель, Дмитрий Кахно, Денис Курьян, Антон Мартыненко, Катя Пытлева, Артемис Ахпаш, а махровая пропагандистка Инга Хрущёва, [2] мало того что высказалась, так ещё и вступила в инициативную группу Бабарико.
Вообще, первой ласточкой процесса стал стёбный ролик [3], выложенный БТшниками в Тик-Токе. Уже тогда можно было понять, что идёт брожение.
Почему именно пропагандисты посыпались первыми? Почему не бойцы ОМОН, не прокуратура, не участковые инспекторы милиции? Полагаю, тут есть две причины: информационная и экономическая.
Информационная: эти люди проводят много времени в интернете и знают мир шире. Более образованы, понимают больше, чем те же силовики. Ездили по Европам, знают как можно жить. Без сомнения, подписаны на оппозиционные телеграм-каналы. Впитанное и прочитанное за годы в критический момент, когда маразм Системы достиг пика, у многих дал о себе знать: лояльность испарилась, как и не было. У тех же ОМОНовцев, рискну предположить, картина мира не так многогранна, как и познания. Интернет они используют для того, чтобы посмотреть сериал или узнать где дешевле отремонтировать тачку. А больше им и не надо — для того чтоб держать строй и махать дубинкой университеты заканчивать необязательно.
Экономическая. Тут всё банально: БТшник имеет скилл, а если это публичное лицо — то ещё и имя. А это значит что он куда меньше боится потерять работу. С опытом работы, с несколькими десятками тысяч подписчиков в инсте, личным брендом, тебя возьмут хоть куда: на ютуб, в рекламу, в иностранные СМИ.
А куда пойдет уволенный ОМОНовец? Охранником в Корону? Простите любезно, все места там уже заняты “нужными людьми”. Оргпреступности нет (если не считать государственную), так что и в бандиты не пойдешь. ЧОПов нет. Граница с Россией и то закрыта —на заработки не уедешь. Вот и продолжают те из них, кто смутно осознаёт скотство своих поступков, хватать несогласных на улицах в автозаки. Ведь “если не я, так другой”, ребёнка нужно кормить-одевать, а жена хочет шубу и в Турцию.
Возвращаясь к пропагандистам, ещё один любопытнейший момент. Вы заметили, что все БТшные вольнодумы как работали, так и продложают работать? Почему так? Рискну предположить, что потому, что им нет замены. Можно, конечно, уволить — а что дальше? Качество программ и так никакое, мало-мальски значимые персоны на эти должности не пойдут, а на покупку специалистов из-за рубежа нет бюджета. Вот и терпят “бунтарей” на своих рабочих местах. По крайней мере пока.
Однако, стоит признать, что откол именно этого звена от системы на данный момент для режима некритичен. Монополии на информацию у государства и так нет, вместо хитроумной контрпропаганды предпочитают арестовывать авторов популярных телеграм-каналов (что на активность самих каналов вообще никак не влияет), а те, кто верит БТ, будут продолжать верить, какую бы низкопробную чушь там не продолжали пороть.
В общем, про раскол в элитах говорить пока рано, в том числе и потому, что ведущие госСМИ к элите едва ли могут быть причислены. Но то что фундамент вертикали власти начал давать трещины — это однозначно.
Вчера делал 300 км по Беларуси автостопом. Из пяти водил, которые меня подвозили, трое сами (!) завели разговор про политику (за что бесплатно получили визитку с ютуб-каналом и моё радостное внимание:). Все трое – против Лукашенко. Двое вспомнили Тихановского. Разговорились о принудительном сборе подписей. Все мужики дружно утверждали, что, мол, что ты сделаешь – ведь “бьют по карману”, обещают снять премию. А премия – 150 рублей (что для районных центров немало). На мой ответ о том, что нужно отказываться сдавать подписи всем коллективом и тогда ничего не сделают, они только вздыхали. А вариант о том, чтобы сказать “ну и хрен с ней с этой премией” вообще даже не рассматривается.
Я вижу, что в наших людях живёт ложная мысль о том, что свободы, права и благосостояние можно отвоевать без жертв. Это не так. И я боюсь что человек, не готовый пожертвовать ради личного достоинства 150 рублями раз в 5 лет, не сможет пожертвовать чем-то большим. У нас так часто приводят в пример Майдан. Но Майдан сделали люди, готовы были идти под пули, без колебаний отдававшие свою жизнь за то, чтобы их страна избавилась от Януковича. Тут же разговор о вещах куда меньших, чем жизнь.
Уже говорил, и повторюсь: любые перемены начинаются на индивидуальном уровне. Когда хотя бы 1 миллион беларусов научится говорить “нет” там где унижается его личное достоинство – революция подойдёт сама собой. Но не раньше.
1. Яны дэманструюць абсалютную несастаяльнасць стратэгіі “пераможам сістэму па яе правілах”. Злая іронія ў тым, што сам Бабарыка яшчэ нядаўна рассыпаўся ў дыфірамбах перад наменклатурай і ЦВК і казаў што масавыя рэпрэсіі гэта міф. Літаральна тры тыдні спатрэбілася ўладзе, каб даказаць яму зваротнае. Так заўсёды бывае, калі бяжыш ад рэчаіснасці і спрабуеш яе прыбфарбаваць для ўласнай выгады.
Не важна наколькі паспяхова ты залагоджваеш наменклатуру, не важна як старана ты падлізваешся, падымаючы лапкі ўгару са словамі “я не вораг”. Як толькі ты пачнеш прадстаўляць патэнцыйную небяспеку (а рэйтынгі Бабарыкі гэта якраз яна) – ты атрымаеш па галаве.
Таму шчырасць і называнне рэчаў сваімі імёнамі заўсёды больш правільныя і паслядоўныя, чымсці спробы прапетляць і абыграць сістэму па яе правілах.
2. Вобшукі і затрыманні робяцца з двума мэтамі. Першая – аказаць псіхалагічны ціск на самога Бабарыку і сябраў ягонай кампаніі, якія. паверыўшы ў ружовыя казкі аб “выбарах па законе”, не былі гатовыя да такога развіцця падзеяў. Па-другое, сыходзячы са словаў самога Бабарыкі, што трасуць людзей, якія раней з ім працавалі – гэта стоадсоткава спроба знайсці кампрамат. Магчыма для ціску, магчыма – для пасадкі пасля 9 жніўня.
У той жа час трэба адзначыць што гэта, бадай, першая перадвыбарная кампанія, падчас якой такі шалёны ціск адбываецца на актывістаў і на саміх кандыдатаў яшчэ за два месяцы (!) да саміх выбараў. Супрацоўнікаў ДФР здымаюць з працы на тэрміновыя вобшукі, міліцыя – у аўральным стане, “Альфа” праводзіць спачатку аперацыі з Ціханоўскім, потым стрёмныя антытэрарыстычныя вучэнні. Колькі сістэма зможа жыць у такой напрузе, каб не даваць збоі – пакуль для мяне пытанне адкрытае.
Comments Off on Што значаць рэпрэсіі супраць каманды Бабарыкі?
Причина, конечно, не одна – их множество. Однако одна из них – совсем неочевидная, упоминается крайне редко (если вообще упоминается).
Причина эта – мобильность протестного электората.
Лукашенко умён: никогда за время своего президентства он не закрывал границы. Худо-бедно шли разговоры о снижении стоимости шенгенских виз для беларусов. Уезжай-не хочу. Что и делали сотни тысяч наших сограждан. В основном именно из недовольных.
Традиционно сложилось, что противниками Лукашенко были городской средний класс и молодежь. То есть наиболее образованные и мобильные. В городском среднем классе высок процент людей, знающих иностранные языки — адаптироваться им в разы проще. Это люди, имеющие накопления на то, чтобы начать новую жизнь.
Молодежь — мобильна и легка на подъем. Куча студенческих программ и стипендий — почему не уехать туда, где тебя не погонят в на картошку, в армию и на принудительное голосование? И уезжали. Почему не остаться там, где при тех же ценах твоя зарплата не 300 долларов а 1000? И оставались.
То есть, конечно, это не значит, что весь городской средний класс или вся молодежь сплошь противники Лукашенко. Равно как и то что все работяги и учителя – его сторонники. Но обобщённо по всем опросам корреляция была всегда явной: чем выше уровень доходов и уровень образования, тем ниже вероятность .что человек будет сторонником власти. И так было примерно года до 2017-го.
Так вот, залогом относительной стабильности режима все эти годы оставался тот факт что протестный электорат сбольшего умещался в эту категорию: людей с высоким уровнем мобильности А это значит что в случае стресса, давления, преследований из трёх классических опций: сопротивление, подчинение, бегство, эти люди почти гарантированно выберут третью. Потому что есть все возможности. Потому что Польша рядом. Потому что соседним странам нужна квалифицированняа рабочая сила. Так Беларусь лишилась десятков, а возможно и сотен тысяч граждан: самых активных, инициативных и мыслящих. Этот ручеек не прекращался никогда но превращался в бурный поток после массовых репрессий: в 1999, 2006, 2010 годах.
А вот традиционный электорат Лукашенко: бюджетники и госслужащие, в большинстве своем делать этого не могли. Потому что их специальность не будет востребована в странах ЕС. Потому что нет денег на переезд. Потому что нет иностранного языка, да и потому что у большинства из них уже возраст уже не тот, чтобы делать резкие перемены в жизни. Это, во многом, обуславливало их покорность.
Сейчас ситуация изменилась сразу по целому ряду параметров. Это и падение доходов бюджетников, и закрытые извне границы и повсеместный экономический кризис (а это значит что рабочая сила нашим соседям пока не очень нужна — своих бы устроить), и стремительное развитие независимых СМИ. Конечно, лютое хамство Лукашенко по отношению к своему всегдашнему электорату также сыграло свою роль. Можно с уверенностью утверждать, что сейчас, пожалуй, режим в наибольшей опасности с 1996 года.
Этим и объясняются ежедневные истерики Лукашенко. А кто бы из нас не боялся, когда его жизнь стоит на кону?
Comments Off on Почему мы до сих пор не свергли Лукашенко?
1. “Засветка” актывістаў аўтаматычна вядзе да іхней нейтралізацыі – сцвярджае аўтар. Гэта не так. Лепшы прыклад – сам Алег Жалноў. Колькі год таму ён стаў вядомы карным ворганам? Аднак гэта не замінае яму быць актыўным і зараз.
Не засвяціцца ў грамадскім актывізме немагчыма – на тое ён і грамадскі. Любы актыўны дзеяч раней ці пазней патрапіць у поле зроку ворганаў. Пытанне толькі, наколькі ён будзе падрыхтаваны да моманту рэпрэсій.
Гэта не значыць, што заставацца інкогніта ці сысці з-пад увагі карнікаў немагчыма. Магчыма. Аднак толькі калі ты займаешся непублічнай дзейнасцю (рознага роду партызаснкія акцыі) і пры гэтым удзяляеш шмат часу і ўвагі канспірацыі.
2. Аўтар кажа, што грошаў у Лукашэнка нямерана і іх хопіць на тое каб яшчэ год 15 утрымліваць сілавікоў. Гэта не так. Не трэба блытаць асабістыя грошы Лукашэнка з бюджэтнымі. Па-першае, асабістыя грошы ў яго не ляжаць у выглядзе пачак з далярамі. Яны раскіданыя па рознага тыпу гаманцах (“пракладачныя” ААТ, інвестыцыі, нерухомасць, каштоўныя паперы і г.д.) у розных краінах свету. Па-другое, не факт што ён пагадзіцца аплочваць утрыманне рэжыму са сваёй кішэні, замест таго каб спакойна сустрэць старасць у эміратах.
Акрамя таго, размовы аб мега-фінансаванні ментоў моцна перабольшаныя. Дастаткова паглядзець на матэрыяльна-тэхнічную базу міліцыі ў рэгіёнах і на заробкі шараговых супрацоўнікаў. Яны троху вышэй за сярэднія, аднак далёка не касмічныя.
3. Аўтар лічць, што колькасць праціўнікаў улады ў сілавых структурах: “ноль целых хрен десятых”. Калі б гэта так, то Нехце не злівалі б у такой колькасцю інфу з МУС і КДБ. Гэта, а таксама шэраг іншых ускосных фактараў кажа, што такія праціўнікі ёсць. Іншая справа, што іх меншасць і яны ніяк не арганізаваныя.
Аднак гэта крытыка. У астатнім відос вельмі годны. Люта пагаджаюся з галоўнай высновай Алега Жалнова: калі мы не здолеем пабудаваць моцную грамадзянскую супольнасць і выгадаваць у сябе базавыя навыкі самаарганізацыі, ніякае скіданне Лукашэнкі нам не дапаможа. А гэта значыць што не варта разлічваць на гэтыя выбары як на Дзень Х, пасля якога мы прачнемся ў свабоднай Беларусі. Патрэбная працяглая і стараная праца па адукацыі насельніцтва і выбудоўванні гарызантальных структур.
Comments Off on Яшчэ адное відэа, вартае ўвагі. Аўтар: Алег Жалноў, вядомы бабруйскі дысідэнт
В предыдущих текстах я рассказывал, как подготовиться к задержанию и как вести себя во время него.
Теперь речь пойдет о том, что делать, если вам дали сутки.
Здесь и далее буду говорить за ЦИП (Центр изоляции правонарушителей) на Окрестина в Минске, т. к. бывал только в нём. В других городах могут быть свои нюансы.
Прежде всего о разнице между ЦИП и ИВС. Центр изоляции правонарушителей — для «суточников», совершивших административное правонарушение. Изолятор временного содержания — для задержанных в порядке ст. 108 УПК [1], по уголовке. Но на практике суточников могут отправить в камеру ИВС — они практически идентичны.
После задержания или после суда вас, скорее всего, повезут в автозаке. Беларуские МАЗовские автозаки представляют из себя грузовик, изнутри разбитый на камеры. Всего шесть камер — пять одиночных и одна большая в конце кузова. В них, конечно, есть ограничения по числу «пассажиров», но в экстренных случаях менты не парятся и пихают сколько хотят.
«Суточников», а особенно политических, часто возят в наручниках. Если вам слишком сильно застегнули наручники – требуйте ослабить.
Вообще, при наличии минимальной гибкости, если они застёгнуты сзади, можно «перекинуть» их вперёд – просто согнувшись и проведя застёгнутые руки под ягодицами и бёдрами. Есть ещё вариант наручники вскрыть, но для этого вам понадобится проволока и определённая сноровка. Кому интересно – читайте пособия. [2][3]
По прибытию вас должны ознакомить с правилами внутреннего распорядка, режимом ЦИП (ИВС), ознакомить с порядком подачи жалоб и заявлений. Должны провести медосмотр. Все ваши личные вещи должны быть учтены, переписаны, запакованы и положены дожидаться вашего освобождения.
Мало кто знает, но в ЦИП вы можете пользоваться услугами почты. За ваши деньги (если они при вас были) вам должны купить конверты и вы даже можете отправить телеграмму. Конечно, добиться этого у ментов будет крайне не просто. Но нужно пробовать.
Советую ознакомиться с Правилами внутреннего распорядка ЦИП [4]
По приходу в ЦИП от вас будут требовать держать руки за спиной, становиться лицом к стене, передвигаться только под конвоем. Это нормально, пугаться этого не следует — вы находитесь в режимном учреждении. В то же время твёрдо пресекайте любую грубость в свой адрес. Настоятельно советую не разговаривать с ментами на «вы», если они сами переходят на «ты». Это тяжело сделать, т. к. в нас сидит выученная вежливость, а менты в большинстве своём — гопники. Но нужно научиться. Как только переходишь с ними на «ты» их риторика и отношение к тебе заметно меняется.
В ЦИП вы имеете права на ежедневную прогулку и на помывку раз в 7 дней. Могут предложить помыться при заезде в камеру. Обязательно соглашайтесь. В реальности в баню вас могут не сводить ни разу за 15 суток, так же как и на прогулку. Этого очень часто нужно требовать.
Помните, по ПВР вы имеете право на получение передач, до 5 кг. в день. Можно литературу. Можно письменные принадлежности, но их менты целенаправленно морозят.
Обычные зэки умудряются протащить сигареты. Но в условиях плохой вентиляции ничего хорошего их курение не принесёт. Для тех кто курит, это хорошая возможность бросить.
Касаемо передач. У вас, как я уже писал раньше, должно быть доверенное лицо, которое сможет связаться с правозащитниками и организовывать вам помощь в случае приёмки (может быть и один такой координатор на несколько человек). Но есть загвоздка — передачи в ЦИП можно передавать только родственникам. В «мирное время» на это часто закрывают глаза и принимают передачи от всех. Но в период массового хапуна всё становится строго. Поэтому подумайте, кто из ваших родственников мог бы это сделать.
В ЦИП на Окрестина сейчас курить запретили. И вообще сильно ограничили список позволенных продуктов. Вот что можно и вот что я советую:
1. Шоколад\сладости
2. Сухофрукты и орехи
3. Питьевая вода
4. Влажные салфетки
5. Сырокопченая колбаса\сало
Всего остального там, в принципе достатке. Кормят сносно. Если вежливо попросите, раздатчица еды может порезать вам сало или колбасу (ножи, разумеется, запрещены).
Хлеб не передавайте — его там более чем достаточно.
Подробнее о передачах в примечаниях [5]
Касаемо сокамерников.
Если хапун не массовый, то политических стараются селить отдельно друг от друга. Если массовый, то такой возможности нет и целые камеры набивают политическими. Это отличная возможность для знакомств. Кстати, парадоксально, но массовые посадки в тюрьмы по политическим причинам зачастую способствуют распространению революционных идей.
Это очень хорошо видно на примере Ближнего востока. Специалистам в теме известно, что, например, в Ираке радикальные исламисты превратили тюрьмы в рассадник джихадизма. Невиновные люди, которых посадили по одним лишь подозрениям в терроризме, попадают под влияние агитаторов и быстро радикализуются.
В Турции массово репрессируемые члены РПК (Рабочей партии Курдистана) сделали тюрьмы своими вербовочными пунктами. Живущие в одной камере активисты проводят политзанятия, чтения ревоолюционной литературы и тренировки, дружно защищают своих от охранников.
Мне в этом плане не везло — в ЦИП и в других моих тюремных путешествиях меня почти всегда целенаправленно отсаживали от других политических. Но как только я находил «братьев по духу» – в тюрьме или лагере, сразу старался установить с ними регулярную связь и создать структуры взаимоподдержки.
Советую также не забывать, что в камере может быть установлена прослушка. Или закинутый в камеру воришка может быть сексотом милиции. Поэтому не говорите лишнего.
В общем, нахождение в ЦИП не нужно воспринимать как трагедию. Это хорошая возможность для новых знакомств, самообразования и отдыха от информационного шума. Но и расслабляться тоже не следует. Если сейчас в ЦИП милиция не беспределит и не льётся кровь политзаключенных, то в случае, когда ситуация начнет реально уходить из-под контроля, всякий условно-законный фасад может быть сброшен. Достаточнов вспомнить бесчинства Алмаза в Американке в 2010-2011 гг. [6][7]. Поэтому ничего не бойтесь, но и не ждите от служителей Системы ничего хорошего, и даже в моменты изоляции помните, что вы не одни — с вами все порядочные и мыслящие люди Беларуси. Будьте мужественны и верьте в себя.
Кай Тэлер из университета Санта-Барбары занимается исследованием гражданских протестов, политического насилия и смены режимов. «Иногда насилие — это ответ» , — пишет он в Foreign Policy.
От протестующих по всему миру ожидают ненасильственных действий, ставя им в пример Мартина Лютера Кинга, Махатму Ганди и Нельсона Манделу. Они должны избегать насилия, даже когда им противостоит вооружённое правительство. Но что бы они ни делали, власти все равно будут звать их бандитами и преступниками — как случилось с тем же Мартином Лютером Кингом.
Если силы правопорядка используют слезоточивый газ и резиновые пули — это считается «сдержанной» реакцией. Как только протестующий берет с дороги камень — движение считается насильственным, и это легитимизирует ещё более жесткий ответ правительства. Даже избирательное использование силы — например, прицельная порча имущества или противостояние полицейскому насилию — становится поводом осудить все движение. Даже если протесты переходят в насильственную фазу только после попыток силового разгона со стороны правительства, общественное мнение будет обвинять «обе стороны».
Ненасильственный протест — прекрасный идеал, и мы все бы предпочли именно это развитие событий. Но в реальности это почти никогда не возможно. Ганди, сам приверженец ненасильственного сопротивления, все же считал, что протест с применением насилия лучше, чем трусость. Мартин Лютер Кинг не отвергал необходимость насилия в случае самозащиты, а Нельсон Мандела, до того, как стать иконой ненасильственного протеста, выступал за любые действия, которые приблизили бы конец апартеида — включая вооруженную борьбу. Многие протестные движения, которые считаются мирными, на самом деле имели насильственную составляющую, о которой спустя время очень удобно не помнить (Майдан, арабская весна).
Даже в демократических странах сила может быть полезной. В Чили, стремление протестующих драться с полицией и жечь здания, в совокупности с ненасильственными тактиками, помогло подтолкнуть правительство к уступкам. И хотя многие боливийцы злятся из-за ультраправого военного переворота, именно насилие в ходе протестов заставило президента Эво Моралеса отступить под напором обвинений в подтасовке выборов.
Призывы к протестующим всегда придерживаться ненасилия нормализуют государственное насилие. Даже когда протестующие просто сопротивляются избивающей их полиции, это преподносится как “столкновения”, при этом игнорируется диспропорция огневой мощи и то, что сами протестующие осуждают насилие в своих рядах. На протестующих возлагают бремя принесения себя в жертву во имя ненасилия, вместо того, чтобы возлагать вину на более тренированных и лучше вооруженных силовиков.
В начале движения, в принципе, невозможно определить, какая из стратегий принесёт победу: насильственная или ненасильственная. Ненасильственные активисты, как правильно. морально подготовлены столкнуться с полицейским насилием, но вполне логично. что когда насилие возрастает, поднимается вопрос – а стоит ли нам дальше придерживаться ненасильственных тактик, или пора бы ответить?
Вопрос о том, прибегать ли к использованию силы или оставить протест ненасильственным — тема для обсуждения внутри движения. Демонстранты в Гонконге знают, что китайское правительство может сделать с ними, но они также знают о концентрационных лагерях для уйгуров, и потому они понимают, за что борются. Будучи сторонними наблюдателями — кто мы, чтобы решать за демонстрантов, сколько им терпеть унижения и убийства со стороны репрессивного государства? Особенно если учесть, что, как правило, главные сторонники ненасильственных протестов — жители западных демократий, в которых гос. насилие ограничено и направлено на определенные группы населения: темнокожих, иммигрантов и т.д.
В идеальном мире ни протесты, ни правительства не скатываются к насилию. Но в реальном мире, если протестующие решают, что у них нет другого выхода перед лицом репрессивного государства, солидарность и давление на властей, а не морализаторство — лучший способ поддержки движения.
Интересная деталь – само по себе хранение 0,9 млн долларов не является незаконным. Однако рассматривается в текущей ситуации как компромат. Значит у карателей была цель не столько найти что-то, за что можно посадить надолго (ничто ведь не мешало найти гранатомёт или килограмм наркоты?), а найти то, что может дискредитировать среди широких масс. Ну а что в бедной стране может дискредитировать больше, чем неправедно заработанные капиталы?
Впрочем, большие сомнения в том, что сторонники Тихановского в это поверят. Информационные возможности государства уже не те. Поверят те, кто и до этого смотрел БТ, и живет по принципу “абы не было войны”.
Ещё подумалось, что если бы у Тихановского реально были такие деньги, он давно мог бы купить с потрохами всех гомельских прикорытников, и ещё налить себе столько рекламы в ютубе, что его смотрел бы каждый второй беларус.
