Интересно, что люди начали воспринимать государство как жестокую враждебную силу далеко не вчера. В Украине в 16 ст. возникла Запорожская сечь — край крепостных, прятавшихся от своих хозяев. В Бразилии в 17 ст. — Палмарис, страна более чем 20 тысяч беглых рабов.
Антрополог Дзеймс Скотт даже ввёл понятие «Зомия» – огромная область в юго-восточной азии, где люди столетиями скрывались от практик государственного строительства, и связанных с ним грабежей и насилия.
Тем не менее вся история, которую мы изучаем в школе и университетах — это история государств. Справедливо ли это? Почитайте интересную статью на эту тему.
Для государства вы лишь расходный материал, который должен платить налоги, служить в армии и пахать до старости. Поэтому ему абсолютно плевать на ваше чувство собственного достоинства, приватность и право на личную жизнь. Ярчайшим проявлением такого отношения является изъятие а потом и взлом смартфонов, которые менты забирают не только у обвиняемых но даже и у свидетелей. Если вас, так же как и меня возмущает, что какой-то урод, не спросив вас, будет копаться в ваших рабочих папках, лазить в ваших фото и переписках — прочитайте инструкцию от Весны как максимально усложнить карателям доступ к личным данным.
ЦВК усім выглядам працягвае паказваць, хто ў хаце гаспадар. Спачатку абмежавалі колькасць назіральнікаў да трох чалавекаў [1] (фактычна да гарантавана сваіх людзей), потым у Гомельскай вобласці Ціханоўскай выканкам дазволіў [2] пікетаваць толькі з 9:00 да 12:00 і з 20:00 да 22:00.
Скажыце, вось тэарэтычна, што перашкаджае выканкамам проста зараз узяць і забараніць любыя пікеты за Ціханоўскую? Ну, увогуле. Сур’ёзна, вось хто іх спыніць, нават калі яны захочуць гэта зрабіць? Ніхто. Могуць, і ўсё тут. І не робяць толькі таму, што пакуль лічаць, што сітуацыя пад кантролем.
То бок мы зноўку прыходзім да таго ж самага: гэтак званыя “выбары” – гэта ад пачатку і да канца кантраляваная рэжымам працэдура, у якую сам жа рэжым набірае ўдзельнікаў, дзейных асобаў і гульцоў, і сам жа з’яўляецца кантролерам гэтай гульні. І тут я наноў падыходжу да тэмы, якую ўзняў у відэа аб байкоце [3] – байкот гэта не толькі сітуацыйнае дзеянне, гэта яшчэ і дэлегітымізацыя інстытута выбараў, а значыць, і ўсёй дзяржавы як такой. Адмаўляючы дзяржаве ва ўдзеле ў ейных інстытутах, мы паказваем, што яна – далёкае ад нас паразытычнае ўтварэнне. Мы паказваем, што не намераны гуляць паводле ейных правілаў і не жадаем такой дзяржавы ўвогуле.
І адсюль адзін крок да думкі аб тым, што мы ў стане арганізаваць палітычнае кіраванне краінай і ўвогуле без яе.
А цяпер уявіце, колькі мільёнаў даляраў, колькі чалавека-гадзінаў патраціла апазыцыя, дапусцім, з 2001 года, на тое, каб удзельнічаць у гэтай заведама махлярскай працэдуры, на гэтую дурную пляску ў чужым спектаклі. Што можна было зрабіць з гэтымі рэсурсамі замест, замест таго, каб падаграваць уласнымі ж дзеяннямі легітымнасць рэжыма (бо ўдзельнічаеш – значыць, прызнаеш). Наколькі іх можна было б скарыстаць! Так што працэдуры байкоту і адмовы дзяржаве ў легітымнасці, вядома, трэба было пачынаць не ўчора, а куды раней. І тады да 2020 года мы б мелі мільёны людзей, якія ўвогуле не асацыююць сябе з гэтай уладай і ставяцца да яе, як да іншароднага паразытычнага цела.
А вот и новая серия! В этом выпуске многосерийной эпопеи про тюрьму №4 Могилёва я отвечу на вопросы подписчиков: имеет ли место сексуальное насилие в тюрьме и что бывает с теми, кто не подписывает т.н. “бумаги”. А также расскажу о своём новом сокамернике который очень любил спорить, о тюремном колдовстве, о легендарном корпусном по имени Вова Цепура и о многом другом.
Вариантов, как могли сдеанонить участников чата “Армия с народом”, несколько.
Первый: мусора могли применить одну из описанных здесь [1] технологий.
Второй: социальная инженерия. Анализируется, что человек пишет про себя на протяжении некоторого времени, его стиль, поведение и всё сказанное в других чатиках. Порой достаточно загуглить его никнейм – и вуаля.
Третий: вполне возможно многие просто забыли скрыть телефонный номер. Или, когда им писали в личку, нажимали “поделиться телефонным номером”. Считай, дело в шляпе.
И, наконец, четвёртый. По словам моего источника, порядок назначения модераторов в чатике был следующий: когда канал\чат создавался, у него был один создатель. Но потом стало ясно, что чату нужны модераторы. И тут внимание: чтобы получить модераторство нужно было выслать свои паспортные данные или владельцу (на ранних этапах) или другому модератору (!!!). Позже в ответ на требования показать свои данные модеру, юзеры стали запрашивать данные модераторов в ответ. И, надо понимать, те высылали.
Это было бы смешно, если бы не закончилось так грустно.
В общем, думаю не нужно объяснять, что при минимальной сноровке и хитрости получить данные модера\владельца не составляло проблемы. А там – дело техники.
В связи с этим напоминаю: друзья, Телеграм НЕ ЯВЛЯЕТСЯ анонимным мессенджером. Сама привязка к номеру телефона в большинстве случаев исключает анонимность. Телеграм – приватный, а не анонимный, и не надо путать эти две вещи! Да, историю ваших сообщений ментам не выдадут (по крайней мере мы не знаем таких случаев в отношении политактивистов). Но это не значит, что вас там нельзя сдеанонить. Если вы соблюдаете правила безопасности (скрываете номер, не пишете лишнего) сдеанонить вас становится крайне сложно. Но как только расслабляетесь, а уж тем более высылаете паспортные данные, это становится простейшей задачей даже для самого тупого опера.
Что даёт настоящую безопасность так это протокол Jabber с плагином OTR[2]. Это реально надежная вещь, используемая серъезными нарушителями закона (от наркокартелей до кардеров) по всему миру. Но чтобы установить её и начать пользоваться недостаточно тыкнуть два раза в Google Play, нужно сесть, разобраться и научиться, потратить целых двадцать, а то и тридцать минут. Поэтому я даже не мечтаю, что сейчас все активисты возьмут и перейдут на Jabber, тем более там не создашь большие чаты и не перешлёшь файлы.
Но пока уголовных дел не стало больше, давайте уже уясним: Телеграм – это для распространения инфы и открытой координации больших масс людей. Но для обсуждения серьезно наказуемых деяний он не подходит.
p.s. А вообще, следует понимать, что революционное дело это такая же специальность, как, например, мореходство или космонавтика. Революционное дело это научно-практическая область на стыке психологии, коммуникаций, политтехнологии, боевых искусств, айти, менеджмента и ещё черт знает чего.
А это значит что в ней, как и везде, нужен профессионализм и системное обучение. Тем более что отличие от других специальностей тут очень существенное: цена плохо выученных уроков тут – не двойка в аттестате а “двойка” в приговоре. И это в лучшем случае.
Што трэба зрабіць для перамогі? Распаўсюджваць інфармацыю! Дамагацца поўнага дамінавання ў інфармацыйнай сферы! Не варта перакладаць гэту працу толькі на незалежныя СМІ і блогераў – цяпер перамога залежыць ад кожнага. Глядзім кароткі матывацыйны ролік на тэму інфармацыйнай мабілізацыі.
Па выніках апытання ў ТГ сёння ўдзел у выбарах – пазіцыя бальшыні пратэстнага электарату. Гэта, на маю думку, просты вынік таго, што людзі не вучацца на ўласных памылках, а бальшыня (можа, 80%) сённяшняга пратэстнага электарату – гэта тыя, хто не цікавіўся палітыкай раней. У цэлым, людзі ідуць у фарватары пазіцыі штабоў – г.зн. той пазіцыі, якая была прапанаваная ім палітыкамі.
Коратка патлумачу яшчэ раз сваю пазіцыю па байкоце:
1. Заклікаць удзельнічаць у махлярскай працэдуры – гэта абсурд. Удзельнічаць у выбарах можна, калі яны ёсць, а не калі яны – спектакль.
2. Улада баіцца байкоту болей, чым чагосьці іншага. За заклікі да байкоту нават увялі адміністрацыйную адказнасць. То бок дзяржава сама паказвае, якое ейнае месца самае слабое, але чамусьці ўсе зацята адмаўляюцца ў гэтае месца біць.
3. Колькі разоў ужо заклікалі за “прыйсьці і прагаласаваць” – і кожны раз правал. Можа, пасля пяці правалаў (2001, 2006, 2010, 2015) паспрабуем чагосьці новага?
4. Фальсіфікаваць вынікі выбараў лёгка. Ярмошына намалюе любы адсотак. Але фальсіфікаваць яўку ў сённяшніх умовах немажліва. Калі ўсе незалежныя СМІ пакажуць пустыя ўчасткі, грунтуючыся на дадзеных тысячаў выбарнікаў, – фальсіфікацыі страцяць сэнс. Але ў адным моманце мая пазіцыя супадае з прыхільнікамі ўдзелу. Патрэбна максімальная колькасць назіральнікаў – каб зафіксаваць не толькі галасы, але і яўку.
